Имя особо значимо для отечественной культуры. Он навсегда вошел в нее как выдающийся лексикограф, писатель, этнограф, составитель знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка». Более 150 лет словарь Даля служит людям, оставаясь живой сокровищницей русского народного слова. Увлеченным собиранием богатств русского языка Даль занимался более 50 лет. Любовь к живому русскому слову стала основой дружбы В. И. Даля с А. С. Пушкиным. «А как Пушкин ценил народную речь нашу, с каким жаром и усладою он к ней прислушивался», – вспоминал Даль.
Первый раз Пушкин и Даль встретились осенью 1832 года. Владимир Иванович пришел представить Александру Сергеевичу свою только что вышедшую из печати книгу «Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый». В своих воспоминаниях Даль записал: «До приезда Пушкина в Оренбург я виделся с ним всего только раза два или три; это было именно в 1832 году, когда я, по окончании турецкого и польского походов, приехал в столицу и напечатал первые опыты свои. Пушкин, по обыкновению своему, засыпал меня множеством отрывчатых замечаний, которые все шли к делу, показывали глубокое чувство истины и выражали то, что, казалось, у всякого из нас на уме вертится и только что с языка не срывается».
Однако в истории Владимир Иванович Даль остался не только как литератор. Биография его богата на события и изобилует крутыми поворотами. Он был морским офицером и врачом в сухопутных частях, участвовал в войнах и походах, отличался в сражениях, служил чиновником особых поручений, директором министерской канцелярии, управляющим удельной конторой. И как тут не вспомнить одну из русских пословиц, собиранию которых Даль посвятил всю жизнь: «Не было бы счастья, да несчастье помогло», или такую: «В объезд, так к обеду, а прямо, так, дай бог, к ночи».
Даль родился в местечке Луганский завод (ныне город Луганск) в семье врача датского происхождения Ивана Матвеевича (Иоганна Кристиана) Даля и его супруги Юлии Христофоровны, урождённой Фрейтаг. Отец, помимо медицины, занимался богословием и лингвистикой, знал восемь языков, мать свободно владела пятью. Сам Владимир Иванович, кроме русского языка, знал немецкий, французский, английский, украинский, белорусский, польский, читал и писал на латыни, изучал болгарский и сербский языки, владел татарским, башкирским и казахским. Дети в семье Далей получили прекрасное домашнее образование, во многом благодаря матери. Хорошо образованная, она учила их многому сама, кроме математики и рисования, их преподавали педагоги Штурманского училища. На всю жизнь сын запомнил наставление матери: «Надо зацеплять всякое знанье, какое встретится на пути; никак нельзя сказать вперед, что в жизни пригодится».
В конце 1799 года Иоганн Даль принял подданство Российской империи. Старший сын – Владимир родился уже в семье гражданина государства Российского и на территории этого государства. «Где кто родится, там и пригодится» — одна из любимых Далем пословиц. Это глубоко личное, конечно. В понимании Даля Россия — земля, отечество многих народов, разных по языку и вере, и всякий народ, чей корень гнездится в земле Российской, имеет право считать Россию отечеством и любой человек, живущий в России и почитающий ее отечеством, есть полноправный и достойный гражданин. В книжке, изданной для солдатского чтения, Даль объяснял: «В России более шестидесяти губерний и областей, а иная губерния более целой немецкой либо французской земли. Народу… всего более русского; а есть кроме того, много народов других, которые говорят не русским языком и исповедуют иную веру… Все эти губернии, области и народы разноязычные составляют Русскую землю», все они «должны стоять друг за друга, за землю, за родину свою… как односемьяне».
В 1814 году Иван Матвеевич Даль получил дворянство. Появилась возможность устроить сыновей в лучшие учебные заведения страны. Отец выбрал для Владимира и его брата Карла военное поприще. Они поступили в Морской кадетский корпус в Санкт-Петербурге. В одно время с Далем учились будущий адмирал Павел Степанович Нахимов, герой Наваринского сражения, капитан 2-го ранга Иван Петрович Бутенев, будущий декабрист, публицист, мемуарист Дмитрий Иринархович Завалишин. Учился Владимир хорошо, но вспоминал годы учения без удовольствия: «…свезли в 1814 году в Морской корпус…, где я замертво убил время до 1819 года… В памяти остались одни розги». Анналы корпуса сохранили «презабавную» историю: священник трижды приказывал кадету прочитать отрывок из Священного Писания, и кадета трижды пороли за то, что читает неверно. Первый раз пороли за рассеянность, второй — за непослушание, третий — за упрямство. Потом священник сам заглянул в книгу — там оказалась опечатка! И как тут не вспомнить пословицу: «Спина наша, а воля ваша». Однако, несмотря на недостатки в методике обучения, уровень подготовки в кадетском корпусе был очень высок. Корпус давал заряд знаний на всю жизнь. При выпуске нужно было сдать экзамены по арифметике, алгебре, геометрии, тригонометрии, высшей математике, химии, геодезии, астрономии, физике, навигации, механике, теории морского искусства, грамматике, истории, географии, иностранным языкам, артиллерии, фортификации, корабельной архитектуре. Экзамены принимала специальная комиссия, в ее составе были видные ученые, «морские» дисциплины кадеты сдавали опытным адмиралам и командирам кораблей. Однажды, много лет спустя Даль сочинил шуточную автобиографию в стихах, озаглавил ее «Дивные похождения, чудные приключения и разные ума явления… Даля Иваныча». Про кадетский корпус там сказано: «Как Даля Иваныча в мундир нарядили, к тесаку прицепили, барабаном будили, толокном кормили, книг накупили, тетрадей нашили, ничему не учили, да по субботам били. Вышел молодец на свой образец. Вот-де говорит: в молодые леты дали эполеты. Поглядел кругом упрямо, да и пошел прямо. Иду я пойду, куда-нибудь да дойду».
Вероятно, в памяти Даля остались только недостатки о пребывании в учебном заведении потому, что в своей разнообразной по характеру занятий и профессий жизни он менее всего был моряком. Но это в будущем, а пока, закончив обучение весной 1819 года двенадцатым по успеваемости из восьмидесяти трех выпускников, в звании мичмана (первый на флоте офицерский чин) Даль был определен служить на Черноморский флот Российской империи.
По дороге к первому месту службы случилось одно из самых важных происшествий в жизни Даля. Морозным мартовским днем 1819 года молодой мичман Даль записал первое слово своего будущего словаря. Ямщик, который вез его, глядя на небо, произнес: «Замолаживает…» На вопрос молодого офицера, что это значит, он пояснил: «Ну, пасмурнеет. К теплу». Даль задумался, вынул записную книжку, карандаш и вывел на странице: «ЗАМОЛАЖИВАТЬ — иначе пасмурнеть — в Новгородской губернии значит заволакиваться тучками, говоря о небе, клониться к ненастью». Так, по утверждению самого Даля, был начат «Толковый словарь». И опять права народная мудрость: «Каково руки родят, таково плеча износят», а солдатская ей вторит: «Лиха беда полы шинели завернуть, а там пошел».
Служба на флоте ему решительно не нравилась, он убеждался в этом все больше и больше с каждым днем. Тяжелым физическим испытанием стала не проходящая «морская болезнь». Она тяготила Даля, делала службу невыносимой, но подать в отставку он не решался – в 1821 году умер отец и Владимир остался старшим в семье. В 1823 году произошло одно из тех «несчастий», которое счастью помогло. Даля арестовали по подозрению в сочинении эпиграммы на главнокомандующего Черноморским флотом адмирала Алексея Самуиловича Грейга. Эпиграмма была настолько острой (касалась личной жизни адмирала), что привела Грейга в бешенство. Текст ее, к сожалению, не сохранился. Подозревали мичмана не случайно, к этому времени он был известен в Николаеве как сочинитель. Сохранились две одноактные комедии Даля: «Невеста в мешке, или Билет в Казань», датированная 1821 годом, и «Медведь в маскараде», написанная годом позже. Сохранились наброски третьей комедии; возможно, и она была написана. Главное же, сохранилась пометка, что, по крайней мере, одна из его комедий была поставлена. Стихи Даль пописывал еще в кадетском корпусе и не оставлял это занятие до старости, но стихотворчество его в целом малоудачно. По факту «пасквильных стишков» был учинен суд, мичмана признали виновным, хотя и бездоказательно. Приговор, который продиктовал адмирал Грейг, был суров – «лишить чина и записать в матросы на шесть месяцев». Даль подал прошение о пересмотре дела на высочайшее имя. Видимо, в столице история откровенного увлечения престарелого адмирала молодой особой одобрения не вызвала, да и над доказательствами судьи не очень трудились. Приговор отменили, даже произвели Даля в уже полагающийся по времени следующий чин – лейтенант. Однако инцидент с эпиграммой стал причиной его перевода из Николаева на Балтийский флот в Кронштадт.
Положение по службе на новом месте осложнилось подозрительным отношением со стороны начальства. Репутация была испорчена, да и адмирал Грейг имел большое влияние в военных кругах. Как говорят в народе: «Судиться — не богу молиться: поклоном не отделаешься». В 1826 году, через полтора года после перевода, Даль подал в отставку. Позже, объясняя причину, по которой оставил он морскую службу, Даль писал, что почувствовал на флоте «бездействие свое, скуку, недостаток занятий», чувствовал «необходимость в основательном учении, в образовании, дабы быть на свете полезным человеком». Так случился первый крутой поворот в его судьбе – он изменил все: место жительства, образ жизни, распорядок дня, одежду, круг знакомых, привычки. Не сбылись чаяния его отца, Ивана Матвеевича о том, что старший сын станет крупным военачальником флота – «Сын мой, а ум свой». После нескольких лет службы на флоте в январе 1826 года Даль без всякой специальной подготовки поступил в Дерптский университет на медицинский факультет. Этот факт ознаменовал новый этап в его жизни – он вступил на поприще врачебной деятельности…
Продолжение следует…
Автор Ю.Е. Ковалева