Став фактическим владельцем усадьбы в 1861 году, князь Павел Петрович Вяземский энергично принялся за ремонт и обустройство. Он был рад новым заботам. В одном из писем отцу писал: «Насчет Остафьева я весьма рад заняться устройством и введением нового положения… Я очень серьезно задумываю оставить поприще государственное и заняться домашними делами…» Благодаря усилиям нового хозяина, Остафьево обновилось, зажило новой жизнью. В своих воспоминаниях его зять князя Вяземского, граф С.Д. Шереметев писал: «…Он трудился неустанно, и появление его в несколько заглохнувших комнатах Остафьевского дома придавало последнему и жизнь, и смысл».
Комнаты первого этажа не делились теперь на парадные и жилые, как это было изначально при князе Андрее Ивановиче Вяземском – деде нового владельца, не было их четкого функционального разделения. Каждая вмещала предметы из обширных и разноплановых коллекций Павла Петровича. Однако, несмотря на изменения в обстановке и интерьерах, дух остафьевского дома оставался прежним. Продолжалась его миссия быть местом, где сохранялось культурное наследие.
При Павле Петровиче в Остафьеве, как встарь, вели беседы о русской литературе, читали вслух Пушкина, Вяземского, Хомякова, Соболевского, Тютчева и других. В этом раскрывался богатый талант князя – блестящего рассказчика, предававшегося воспоминаниям о былом. Он дорожил каждой мелочью, относящейся к прошлому, но особенно к тому, что было связано с Пушкиным. Павел Петрович помнил Пушкина прекрасно, на момент гибели Александра Сергеевича юному Павлу было неполных 17 лет.
Одна из комнат главного дома усадьбы в начале XIX в. служила кабинетом другу и родственнику семьи Вяземских – Николаю Михайловичу Карамзину. Под сенью остафьевского дома Карамзин трудился над «Историей государства Российского». Память о нем бережно хранили владельцы, приобщиться к ней в усадьбу приезжали многочисленные гости. По просьбе историка Михаила Погодина его поселили в кабинете Карамзина. По словам самого Погодина он очутился «в этом святилище Русской истории, в этом славном затворе, где двенадцать лет сидел… знаменитый наш труженик над египетской работою, углубленный в мысли о великом своем предприятии…» Среди тех, кто восхищался Карамзиным, глубоко уважал, считал его одним из своих учителей, был и Пушкин.
По воле Павла Петровича в карамзинской комнате, так называли кабинет Карамзина, сошлась воедино память о двух гениальных людях: о Карамзине и Пушкине. Личные предметы Карамзина: письменный стол, жилет, конторка, кровать соседствовали с личными вещами Пушкина.
Князь Павел Петрович создал мемориальный уголок глубоко чтимого им поэта. Перевез в Остафьево из Петербурга его реликвии, подаренные Натальей Николаевной (вдовой Пушкина) Петру Андреевичу Вяземскому и завещанные им сыну.
Особое место занимал письменный стол Пушкина. Поэт Облачкин, побывавший у Пушкина незадолго до его смерти, вспоминал: «Посреди стоял огромный стол простого дерева, оставлявший с двух сторон место для прохода, заваленный бумагами, письменными принадлежностями и книгами…»
На столе в специально изготовленной кипарисовой витрине-футляре хранился жилет черного тонкого сукна со следами крови. Именно этот жилет был на Пушкине в день дуэли, он был прострелен пулей Дантеса и снят с тела раненого. К жилету Петр Андреевич Вяземский приложил записку: «Для хранения в Остафеве. Жилет А.С. Пушкина, в котором он дрался 27 января 1837 года…» В этой же витрине находилась перчатка Вяземского (парная к ней была положена в гроб Пушкина), свеча с отпевания, кора от березы (рядом с ней стоял Пушкин во время дуэли). Благодаря трепетному отношению владельцев усадьбы Остафьево к памяти Пушкина его жилет уцелел до наших дней. В вихре времени не сохранился ни сюртук, в который был одет Пушкин во время дуэли, ни камер-юнкерская шляпа поэта.
В набалдашник камышовой трости Пушкина, хранившейся в Остафьеве, была вмонтирована пуговица с вензелем Петра I. Согласно семейному преданию, трость принадлежала предку поэта – знаменитому А.П. Ганнибалу, царскому крестнику. Автографы Пушкина, в числе которых его письма к Вяземскому, Жуковскому, Катенину и другим, потрет Жуковского с дарственной надписью, рисунок места дуэли, выполненный художником Красницким. Несколько портретов Пушкина – копия с работы Кипренского, рисунок А.А. Козлова с изображением Пушкина в гробу, небольшой чугунный бюст поэта работы А.И. Теребенева, медаль работы Чукмачова с портретом Пушкина на одной стороне и выбитым четверостишием на другой: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»
Загадочный ящик небольшого размера с помещенными в него пятью деревянными щепами вызывал особое чувство. Щепы подобрали Вяземский и Пушкин во время прогулки по Петропавловской крепости в 1828 году. К крышке ящика была прикреплена записка, сделанная некогда рукою Петра Андреевича Вяземского: "Праздник Преполовения за Невою. Прогулка с Пушкиным. 1828-ой год". В письме жене князь Петр писал: «Сегодня праздник Преполовения, праздник в крепости… пошли бродить по крепости и бродили часа два... много странного и мрачного и грозно-поэтического в этой прогулке по крепостным валам и по головам сидящих внизу в казематах…» Двумя годами ранее, в июле 1826 года в Петропавловской крепости казнили пять заговорщиков – руководителей восстания декабристов. Пять повешенных – пять щеп… Содержимое ящика – память о друзьях и единомышленниках, и их общая с Пушкиным тайна.
Карамзинская комната обладала особой аурой. По словам замечательного ученого, искусствоведа и знатока русской усадьбы А.Н. Греча, посетившего усадьбу уже в ХХ веке: «Неуловимый призрак <Пушкина> чувствуется здесь, призрак, точно составленный из каких-то атомов, исходящих от вещей поэта… чувствуется «скользящая» тень…»
Помимо личных вещей Карамзина и Пушкина на стенах висели портреты друзей и знакомых Вяземского: Давыдова, Боратынского, Батюшкова, Гоголя, Дмитриева и других, картины на тему Отечественной войны 1812 года, портреты героев войны, книги – творения выдающихся литераторов XIX века и множество других предметов. Позднее в карамзинскую были перенесены некоторые личные вещи П.А. Вяземского.
Так простой рабочий кабинет со временем превратился в настоящий мемориал, посвященный блестящей эпохе, в которой становилась русская история, как наука, произошел необыкновенный подъем национального самосознания, наступил Золотой век в отечественной литературе.
Судьба предметов, хранившихся в Остафьеве, как и история нашей страны, непростая. Об этом рассказ еще впереди. В настоящее время пушкинские реликвии хранятся во всероссийском музее А.С. Пушкина в г. Санкт-Петербург, набережная реки Мойки, д.12.
В современной экспозиции музея интерьер кабинета Н.М. Карамзина восстановлен по воспоминаниям историка М. Погодина: "Голые оштукатуренные стены, выкрашенные белой краской, широкий сосновый стол, в переднем углу под окнами стоящий, ничем не прикрытый, простой деревянный стул, несколько козлов с наложенными досками, на которых раскладены рукописи, книги, тетради, бумаги; не было ни одного шкапа, ни кресел, ни диванов, ни этажерок».
Название «карамзинская комната» сохранилось за кабинетом по сей день. Сегодня «карамзинская» входит в состав постоянной экспозиции «Н.М. Карамзин: жизнь и труды», где каждый из залов – это страница, повествующая о событиях, которые происходили в жизни Н.М.Карамзина и его эпохи.
Продолжение следует…
Автор: Ю.Е. Ковалева
