Дорогие друзья!
В преддверии 230-летия издания «Писем русского путешественника», впервые увидевших свет в «Московском журнале» в 1791 году, мы запускаем образовательный интернет-проект «Н.М. Карамзин в гостях», подготовленный старшим научным сотрудником музея, кандидатом исторических наук Татьяной Егеревой. В ходе данного проекта мы будем знакомить вас с европейскими учеными и философами, которых посетил Русский путешественник во время своего заграничного путешествия 1789-1790 гг. Все заметки по данной теме будут объединены под общими хэштегами #карамзинвгостяху и #230летписьмарусскогопутешественника
Первым философом, в дверь к которому постучался Карамзин, был И. Кант, о чем читайте очерки «Н.М. Карамзин в гостях у И. Канта». Предлагаемый вашему вниманию новый очерк – «Н.М. Карамзин в гостях у Х.Ф. Николаи» – будет посвящен берлинским встречам Русского путешественника, беседе об иезуитах и проблеме толерантности.
Путь Н.М. Карамзина из Кенигсберга лежал в Берлин, столицу королевства Пруссии и один из центров немецкого Просвещения. По пути русскому путешественнику пришлось познакомиться с дотошностью прусских привратников, которые при въезде и выезде из каждого городка и местечка подробно спрашивали у всякого проезжающего, кто он, откуда и куда едет. Многие путешественники к подобному «любопытству» прусского правительства относились с юмором и придумывали себе при въезде и выезде разные имена. Поскольку Карамзин был не расположен шутить, его попутчики упросили его притвориться спящим и бойко отвечали за него. «Иногда был я какой-нибудь Баракоменеверус и ехал от горы Араратской; иногда Аристид, выгнанный из Афин; иногда Альцибиад, едущий в Персию; иногда Доктор Панглос, и проч., и проч.»[i], – писал он о проделках своих спутников, называвших его именами известных литературных героев и, очевидно, с трудом сдерживавших смех, глядя на невозмутимо записывавших это привратников.
В Берлин Карамзин прибыл 30 июня 1789 года и остановился в одной из лучших гостиниц города – в «Английском короле», расположенном на старинной улице Брюдерштрассе (Brüderstrasse)[ii]. «Ныне поутру ходил я с Д*** [Данковым – Т.Е.][iii] осматривать город. Его по справедливости можно назвать прекрасным; улицы и дома очень хороши»[iv], – писал Карамзин. В Королевской библиотеке Г.С. Данков взял для Карамзина «Описание королевских резиденций Берлина и Потсдама со всеми их достопримечательностями», принадлежавшее перу немецкого просветителя Х.Ф. Николаи.
Христоф Фридрих Николаи – писатель-морализатор, литературный критик, издатель и книготорговец, был известен всей Германии благодаря издававшемуся им журналу «Библиотека изящных наук и свободных искусств» и альманаху «Письма о новейшей литературе», в котором публиковался Г.Э. Лессинг, а также энциклопедическому изданию «Всеобщая немецкая библиотека»[v]. Естественно, что Карамзин, стучавшийся «у дверей всех немецких писателей», не мог не заглянуть к нему в гости, тем более что немецкий писатель проживал на той же улице, где остановился в гостинице русский путешественник.
Дом Николаи на Брюдерштрассе, 13 был одним их центров интеллектуальной жизни Берлина. Посетителей привлекал не только салон писателя, но и находившееся там его издательство, книжный магазин и частная библиотека, насчитывавшая 16 тысяч томов. Во многом благодаря активной книгоиздательской деятельности Николаи, продолжавшего дело отца, который тоже был книготорговцем, Берлин во второй половине XVIII века превратился в один из ведущих центров книгоиздания в Европе[vi].
Книгоиздательская деятельность, особенно если она была связана с просветительством, чрезвычайно интересовала Карамзина, недаром он начинал свой путь в литературу и журналистику в кругу Дружеского ученого общества русского книгоиздателя и просветителя Н.И. Новикова. Развитие книгоиздания в глазах Карамзина было одним из ярких проявлений прогресса общества.
«Вас знают и в России, – заявил Карамзин Николаи, – знают, что немецкая литература обязана вам частию своих успехов. Приехав в Берлин, спешил я видеть друга Лессингова и Мендельзонова»[vii]. Слова Карамзина, что Николаи «знают и в России», не были простой светской любезностью: немецкий просветитель был известен императрице Екатерине II, чьи рассказы и сказки он издавал на немецком языке. Государыня также просила его собрать библиотеку для своих внуков, великих князей Александра и Константина Павловичей. Правда, к моменту свидания Карамзина с Николаи его поставки книг для русского двора уже прекратились[viii].
Отметим эрудицию молодого Карамзина – он знал, что Николаи был знаком с широкими литературными кругами в немецких землях, прежде всего с Г.Э. Лессингом, сотрудничавшим в его изданиях. Этот факт был особенно важен для Карамзина, поскольку еще в 1788 г. он перевел на русский язык «Эмилию Галотти» Лессинга, а потому «друг Лессинга» вызывал его интерес.
Николаи принял Карамзина «с такою ловкостию, с такою учтивостию, какой бы нельзя было ожидать от немецкого ученого и книгопродавца»[ix].
Он усадил его на софе и начал разговор о путешествиях и о Швейцарии, которую намеревался посетить Карамзин. После учтивого обмена мнениями о приятностях узнавать новые земли, Карамзин вдруг спросил Николаи про … иезуитов.
Как мы уже отмечали в очерках про Карамзина и И. Канта, вопросы, изменяющие течение любезной светской беседы и обращающие ее в философский разговор, русский путешественник задавал неспроста. Они всегда свидетельствовали о его широкой эрудиции и понимании творчества тех авторов, к которым он приходил в гости. Так было и на этот раз. Карамзин знал, что Николаи одним из первых стал писать о тайных заговорах коварных иезуитов, будто бы старающихся овладеть Европой, после чего в протестантских землях принялись всюду искать их скрытых агентов и подозревать в этом известных литераторов и ученых. Тогдашнее СМИ – берлинский журнал под названием «Берлинский ежемесячник», издаваемый Ф. Гедике и И. Бистером – с воодушевлением включился в развязанную идеологическую кампанию против иезуитов. «…Доказывали, что тот и тот из известных протестантских ученых тайно приняли католическую религию, что они опасные люди и проч. Те, которых наименовали, рассердились и начали браниться или отбраниваться…»[x], в общем, разгорелись нешуточные страсти.
Спрошенный на эту тему Карамзиным Николаи начал с жаром развивать перед ним свои, как сказали бы мы теперь, конспирологические идеи: «Известно, что иезуиты имели везде связи; что у них были свои банки, свои банкиры. Общество их хотя и называло Папу своим покровителем, но цель его была тайная и сокрывалась во внутренности Ордена»[xi].
Карамзин с досадой слушал подобного рода пылкие речи. Не то чтобы он сильно симпатизировал иезуитам, просто он очень не любил теорий заговора – увлечения поверхностных и недалеких умов. «Все это очень хорошо, – сдержанно ответил он Николаи, – но зачем с такою жестокостию писать против некоторых почтеннейших мужей Германии, для того единственно, что они сомневаются в существовании тайных иезуитов и в том, чтобы католики могли ныне быть опасны протестантам?»
Кроме того, Карамзин не любил односторонность во взглядах и фанатичную нетерпимость к чужому мнению, будь то в религии, в философии или в политике. Об этом хорошо сказал Ю.М. Лотман: «Человеческая мысль возвышается не правотою своих идей, утверждает Карамзин, а терпимостью по отношению к чужим идеям»[xii]. Толерантность – это слово не особенно популярно в нашем лексиконе, в то время как Карамзин был толерантным в лучшем и прямом значении этого слова – в смысле терпимого и уважительного отношения к иному образу мыслей. Причем это качество он демонстрировал не только в молодости, путешествуя по Европе, но и в зрелые годы. Будучи консерватором по своим политическим убеждениям, он, споря как-то со своим другом и воспитанником князем П.А. Вяземским, разрабатывавшим в канцелярии Н.Н. Новосильцева проект конституции для России, написал ему замечательные слова: «Самодержавие есть душа, жизнь ее [России – Т.Е.], как республиканское правление было жизнью Рима. Эксперименты не годятся в таком случае. Впрочем, не мешаю другим мыслить иначе. <…> Потомство увидит, что лучше, или что было лучше для России»[xiii]. «Не мешаю другим мыслить иначе» – не всякий общественный деятель способен такое сказать…
По мнению Карамзина, можно спорить и доказывать свою точку зрения, делая это «с благородным жаром», но без чувства злобы и ожесточения по отношению к оппоненту, не оскорбляя его личности, не называя его безумцем. Заканчивая свой рассказ о встрече с Николаи, Карамзин писал: «Признаться, сердце мое не может одобрить тона, в котором господа берлинцы пишут. Где искать терпимости, если самые философы, самые просветители – а они так себя называют – оказывают столько ненависти к тем, которые думают не так, как они? Тот есть для меня истинный философ, кто со всеми может ужиться в мире; кто любит и несогласных с его образом мыслей. Должно показывать заблуждения разума человеческого, с благородным жаром, но без злобы. Скажи человеку, что он ошибается, и почему; но не поноси сердца его и не называй его безумцем. Люди, люди! Под каким предлогом вы себя не мучите!»[xiv]
[i] Карамзин Н.М. Письма русского путешественника / Ред.: Ю.М.Лотман, Н.А.Марченко, Б.А.Успенский. Л.: Наука, 1984. С. 32. Здесь и далее ссылки даются на это издание.
[ii] Бишицки В. Славная липовая улица. Прогулка по Берлину по следам Николая Карамзина // Карамзинский сборник. Наследие Н.М. Карамзина в истории и культуре России: сб. материалов Междунар. науч.-практ. конф. (Ульяновск, 5-6 декабря 2016 г.). Ульяновск, 2017. С. 16.
[iii] По мнению немецкого историка Михаэля Шиппана, под инициалом Д*** Карамзин обозначил Гавриила Семеновича Данкова, выпускника Александро-Невской духовной семинарии, с 1782 г. занимавшего должность священника при русском дипломатическом посольстве в Берлине, «любезного, добродушного и искреннего человека», ставшего спутником русского путешественника в его прогулках по Берлину - Шиппан М. Николай Карамзин в Берлине – лето 1789 года // Карамзинский сборник. Наследие Н.М. Карамзина в истории и культуре России: сб. материалов Междунар. науч.-практ. конф. (Ульяновск, 5-6 декабря 2016 г.). Ульяновск, 2017. С. 142.
[iv] Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. С. 35.
[v] Чаепитие с Карамзиным: каталог выставки, посвященной 230-летию европейского путешествия Н.М. Карамзина / Под ред. Л.В. Сыроватко, А.В. Сивковой. Калининград, 2019. С. 10.
[vi] Бишицки В. Указ. соч. С. 20.
[vii] Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. С. 37.
[viii] Шиппан М. Указ. соч. С. 151.
[ix] Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. С. 36.
[x] Там же. С. 37.
[xi] Там же. С. 37.
[xii]Лотман Ю.М., Успенский Б.А. «Письма русского путешественника» Карамзина и их место в развитии русской культуры // Карамзин Н.М. Письма русского путешественника / Ред.: Ю.М.Лотман, Н.А.Марченко, Б.А.Успенский. Л.: Наука, 1984. С. 565.
[xiii] Письма Н.М. Карамзина к князю П.А. Вяземскому 1810-1826 (Из Остафьевского архива). СПб.: Типография М. Стасюлевича, 1897. С. 60.
[xiv] Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. С. 38.
