На выставке «Дары и дарители» представлены предметы, переданные музею в дар за более чем три десятилетия его возрождения. Непросто развивалась судьба музея: открытый в 1899 году к столетию со дня рождения Пушкина, в 1930-м он был закрыт и утратил все свои коллекции. Как невозможно представить историю русской культуры без усадеб Михайловское и Болдино А.С. Пушкина, без Ясной Поляны Л.Н. Толстого, без лермонтовских Тархан, так невозможно представить русскую культуру и без Остафьева Вяземских-Шереметевых, без Остафьева Карамзина. В 1989 году музей был открыт вновь, правда без единого предмета и должен был выживать в сложные 1990-е годы, не имея фондового собрания. Возродить музей удалось, в том числе и с помощью дарителей, которые понимали ценность и уникальность этого места.

Сегодня остановимся на личности Марии Николаевны Ангарской, на истории ее семьи и на некоторых предметах мебели, полученных от нее в дар.

Мария Николаевна Ангарская (1912- 1998-99) – дочь Николая Семеновича Клестова-Ангарского (1873 – 1941), литературного критика, редактора, издателя. Двойная фамилия, вероятно, появилась после ссылки на берега Ангары (возможно, по ассоциации с псевдонимом Ленина), Клестов также занимался революционной деятельностью. Клестов-Ангарский был близок литературным кругам. В отделе рукописей Российской Государственной библиотеки хранятся письма, написанные Клестову-Ангарскому писателем Иваном Сергеевичем Шмелевым. С 1912 по 1923 гг. Ангарский работал в издательстве «Книгоиздательство писателей в Москве», редактором которого был писатель, переводчик В.В. Вересаев, а среди организаторов - писатель Иван Алексеевич Бунин. В 1924-1932 годах Клестов-Ангарский руководил издательством «Недра». В альманахе «Недра» были опубликованы две повести Михаила Афанасьевича Булгакова. Но, к сожалению, редколлегии не удалось опубликовать одно из самых талантливых произведений М.А. Булгакова - повесть «Собачье сердце»; последняя редакция этого произведения сохранилась именно в фонде Н.С. Ангарского в отделе рукописей Российской Государственной библиотеки. Булгаков не раз бывал в доме Ангарского и есть вероятность, что принимал его хозяин в обстановке с той самой мебелью, которую передала дочь Ангарского нашему музею, поскольку они с мужем жили в квартире ее отца. С Булгаковым была знакома и сама Мария Николаевна Ангарская. То, что Булгаков и Ангарский бывали друг у друга в гостях, свидетельствует также дневник жены Булгакова Елены Сергеевны. Ангарский присутствовал при чтении автором первых глав романа «Мастер и Маргарита» и предупредил, что напечатать этот роман будет невозможно. Мария Николаевна также вспоминала о том, что в их доме бывали Новиков-Прибой, Серафимович, а Вересаев даже имел постоянное место за обеденным столом. Писатели, поэты, художники, как говорила Мария Николаевна стали «средой ее обитания». В 1928 году Ангарский по своей партийной деятельности был связан с вывозом за границу музейных ценностей. Национальному культурному достоянию страны был нанесен огромный ущерб.

Как и очень многие преданные советской власти люди, занимавшие посты в государственном аппарате, в 1940 году он был арестован и в 1941 году расстрелян, несмотря на то, что подал ходатайство о применении к нему пыток, что и вынудило его оговорить себя и других неповинных людей. В 1956 году Николай Семенович Клестов-Ангарский был реабилитирован.

 Мария Николаевна получила университетское образование, успешно работала химиком, но как дочь врага народа была уволена с работы. Затем жизнь ее складывалась, как и у всей страны: война, работа в госпитале… Александр Александрович Фадеев, с которым она, видимо, была знакома через отца, посоветовал ей начать писать. Первые заметки она писала для «Работницы», «Техники молодежи», «Вечерней Москвы» … Писала о людях науки и искусства.

По завещанию Мария Николаевна Ангарская передала остафьевскому музею 13 предметов мебели из карельской березы и красного дерева XIX века и около двух десятков предметов декоративно-прикладного искусства. На выставке «Дары и дарители» экспонируются некоторые из них. Предыдущая статья познакомила читателей с предметами из веджвудской керамики. В этой статье остановимся на предметах мебели.

На выставке сразу обращает на себя внимание мебель из карельской березы, переданная М.Н. Ангарской. И, наверное, в первую очередь взгляд задерживается на буфете. Он довольно массивный, корпус прямоугольной формы опирается на четыре ножки в виде птичьих лап, зажимающих шары. Часто у кресел и корпусной мебели только передние ножки оформлялись в виде птичьих или львиных лап, задние – могли быть просто квадратными. То, что буфет имеет четыре, хорошо проработанные резные ножки свидетельствует о высоком качестве предмета. Зрительно и функционально предмет делится на несколько ярусов. Вообще, шкаф-буфет является предметом мебели, предназначенным для хранения кухонной утвари, столовых приборов и предметов сервировки стола. В нижней части буфета - две глухие (сплошные деревянные) дверцы рамочно-филеночной конструкции, за которыми находятся большие отделения с полками, как правило, для хранения кухонной утвари: кастрюль, сковородок и других подобных предметов. Над дверцами размещены два выдвижных ящика. Выдвижные ящики обычно использовались для хранения столовых приборов. В верхней части над столешницей – открытое пространство с зеркальной стенкой в деревянном каркасе. Зеркальная поверхность разделена на два зеркала, оправленных в рамы и украшенных фацетом по периметру. Этот декоративный скос под углом преломляет свет и предает зеркалам блеск и выразительность. Перед зеркальной стенкой достаточно места, чтобы в этой нише на столешнице можно было разместить вазы с фруктами, печеньем, конфетами. Еще выше - открытая полка с фигурным навершием, декорированным в центре крупной резной веерообразной деталью. Задняя стенка этой полки также рамочно-филенчатой конструкции, такое оформление, несмотря на простоту, делает предмет более нарядным. Вообще, филенчатые фасады с рамочным обрамлением внутреннего углубленного щитка всегда выглядят более презентабельно и нарядно даже без дополнительного декора. Стоящая на этой верхней открытой полке посуда выполняла и декоративную роль. Навершие же оформлено таким образом, что на него уже ничего не ставили, чтобы не закрывать декоративные элементы.    

Несмотря на то, что во 2 половине XIX века появились нео-стили: неорококо, неоготика, неоренессанс, корпусная мебель часто сохраняла свои классические формы, но декорировали ее уже по-новому. Открытая полка с зеркалом, волнистая линия навершия, веерообразный элемент как раз и позволяют предполагать время изготовления нашего буфета–именно 2 половину XIX века. Все части буфета соразмерны и функционально обоснованы, предмет выглядит цельным и органичным.

Заслуживает внимания интересный, несколько необычной формы стол с круглой столешницей на четырёх ножках, соединенных сплошной проногой, имеющий каплевидные отверстия на подстолье с четырех сторон. По времени это уже рубеж XIX-ХХ столетий. Стол, поскольку он небольшой, мог быть чайным для одного-двух человек, мог быть подсобным, если собиралось несколько человек за большим столом, в последнем случае, подсобный столик ставили возле основного. На нем могли готовить блюда к подаче, могли ставить поднос с самоваром и заварочный чайник, могли разливать чай. О таком функциональном назначении свидетельствуют круглые следы от посуды на столешнице, видимо ставили тарелки с горячим бульоном, чашки с горячим чаем. Даже реставрация не совсем скрыла эти следы.

На выставке также экспонируется маленький шкафчик того же времени, что и стол, прямоугольной формы с одной глухой дверцей на суживающихся книзу ножках. Его отличают хорошие пропорции, строгость формы и линий. Такие шкафчики небольшого размера универсальны, могли использоваться для хранения одежды, белья, посуды… Его, благодаря миниатюрности, можно представить, например, в детской комнате. Также он мог быть частью гостиного гарнитура или мог стоять в спальне. Такие предметы легко переставлялись из одного интерьера в другой. Но поскольку вся мебель, о которой идет речь, происходит из одной семьи и выполнена из одного материала, наверное, нельзя исключить возможность, что вся она стояла в столовой.

Все три предмета демонстрируют прекрасную текстуру дерева и выполнены очень качественно. Всю представленную мебель карельской березы отличает наличие больших гладких плоскостей шпона (главное украшение этой мебели), которые наклеивались на основу из сосны. Вся мебель - русской работы.

Карельская береза – разновидность березы, имеющей характерные утолщения на стволе, с узорчатой свилеватой текстурой древесины. Среди основных мест произрастания - русский Север. Карельская береза благодаря своему медовому, золотистому цвету с вкраплениями глазков и пятен отличается необыкновенной выразительностью и красотой, просто излучает тепло и уют.

Несколько вещей из этого же материала от М.Н. Ангарской: диван, письменный стол, восьмигранный наборный столик уже несколько лет экспонируются в залах на втором этаже, посвященных Н.М. Карамзину. Выставка «Дары и дарители» позволила впервые показать и те предметы, которые до ее открытия находились в фондах музея. Знакомство с экспонатами этой выставки мы будем продолжать в публикациях на нашем музейном сайте.

Используемая литература:

- «Вечерняя Москва»№ 165 за 23 июля 1996 г.

- Д. Кес. Стили мебели. - Москва, изд-во В.Шевчук, 2001

- И.К. Ботт, М.И. Канева. Русская мебель. История. Стили. Мастера. – Санкт- Петербург, «Искусство- СПБ», 2003

- Википедия

Н. Баландина