«Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет!..»
Федор Тютчев

         Бард – певец и поэт у кельтских народов, в шотландском диалекте английского – бродячий музыкант. При дворе короля барды были летописцами и сатириками, задачей которых было восхвалять своих хозяев и критиковать их соперников. В английской культуре эпохи романтизма бардами называли поэтов Шекспира и Бернса.

       На Руси первыми авторами-исполнителями своих песен были скоморохи. Их озорные песни были направлены против господствующей силы. Одним из самых первых, кто начал восстанавливать авторскую песню в России XIX века  был А.С. Пушкин. В авторской песне достигается самая высокая степень свободы – свобода в выражении своих взглядов, свобода в выборе сюжетов, политическая свобода. В ответ на послание Александра Сергеевича:

"Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье..."

поэт и декабрист Александр Одоевский писал из ссылки:

 "Но будь спокоен, бард: цепями

Своей судьбой гордимся мы..."

       Сегодня, бард – представитель авторской песни; автор-исполнитель. Бардовская песня – это поэзия звучащая под гитару. Так к нам пришли стихи Владимира Высоцкого, Булата Окуджавы, Александра Галича, Юрия Визбора... Их сердца бьются в унисон пушкинской поэзии.

        Мысли и чувства, волновавшие Пушкина – поэта Х1Х века, нашли своё развитие и переосмысление в творчестве Владимира Семеновича Высоцкого(1938 - 1980) – поэта века ХХ-го.

        Высоцкому нравилась философская глубина многих произведений великого поэта, его эрудиция, простота и ясность изложения. Он восхищался его юмористическими стихами, его эпиграммами, его прозой, его письмами, его творческой мощью! Владимира Семёновича вдохновлял Пушкин-историк и Пушкин-человек, интересовавшийся своими корнями.

        Марина Влади (актриса, певица, жена Высоцкого) писала: "Единственный поэт, портрет которого стоит у тебя на столе, – это Пушкин. Единственные книги, которые ты хранишь, и время от времени, перечитываешь, – это книги Пушкина. Единственный человек, которого ты цитируешь наизусть, – это Пушкин. Единственный музей, в котором ты бываешь, – это музей Пушкина. Единственный памятник, к которому ты приносишь цветы,– это памятник Пушкину... "

       Постоянный диалог с Пушкиным – одна из главных сквозных линий поэзии Высоцкого, начиная с его ранних творений («Скоморохи на ярмарке», «Песня о Вещем Олеге» и «Лукоморья больше нет» 1967г.) до стихотворений «Монумент», «Французские бесы», «Купола», «Старый дом», «Кони привередливые» последних лет творчества:

"Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я –

Про дуб зеленый и про цепь златую там.

И вот сейчас я нахожусь у Лукоморья,

Командированный по пушкинским местам."

      Одним из наиболее ярких представителей жанра авторской песни в 1960-е—1990-е годы был Булат Шалвович Окуджава (1924 1997). Поэт, бард, прозаик, сценарист, композитор, автор около двухсот песен. В числе своих любимых писателей Булат Окуджава называл Пушкина, Гофмана и Пастернака.

 

         Образ А.С.Пушкина занимает особое место в его лирике: "Я вижу в Пушкине для себя идеал. Он недостижим, но важно стремление приблизиться к нему. И потом Пушкин для меня – колоссальная личность во всех отношениях, и в литературном, и в человеческом..." – писал Окуджава. Пушкин для Окуджавы – мерило, эталон.

        Известный филолог Ю.М.Лотман, исследователь истории русской литературы 18-19 веков, автор прекрасных литературоведческих трудов, посвященных творчеству Н.М. Карамзина, А.Н. Радищева, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, сказал однажды: "… на мой взгляд лучше всех Пушкина понял не исследователь, а поэт – Булат Окуджава. В его стихотворении «Александру Сергеичу хорошо, ему прекрасно…» больше понимания личности Пушкина, чем во многих академических трудах…"

        Образ А.С. Пушкина помогает Окуджаве выразить свое отношение к современности через обращение к прошлому. Автор, с одной стороны, возвеличивает образ Пушкина, с другой же стороны, Булат Шалвович ставит себя рядом с великим гением, он считает Пушкина своим другом, близким себе по духу: "А все-таки жаль, что нельзя с Александром Сергеичем поужинать в «Яр» заскочить хоть на четверть часа..."

       Стихотворение «Приезжая семья фотографируется у памятника Пушкину» представляет собой привычную уличную сценку. Образ Пушкина в ней объединяет родных людей, сближает всех людей вообще.

"На фоне Пушкина снимается семейство.
Как обаятельны (для тех, кто понимает)
все наши глупости и мелкие злодейства
на фоне Пушкина!
И птичка вылетает".

       Жизнь в стихах Булата Шалвовича гораздо лучше, чем мы о ней думаем – выше, чище, добрее:

"Мы будем счастливы (благодаренье снимку!).
Пусть жизнь короткая проносится и тает.
На веки вечные мы все теперь в обнимку
на фоне Пушкина!
И птичка вылетает."

        Пушкин – зеркало любимого Окуджавой дворянского сословия. Гусары, корнеты, кавалергарды, юнкера – молоды, изящны, ослепительны. В песнях Окуджавы «все они красавцы, все они таланты, все они поэты». Бесстрашие, благородство – в строчках про офицеров XIX-го века. Окуджава подобно Пушкину воспевает торжество жизни, стремление к идеалу, надежду на лучшее будущее, на возрождение духовности в человеке.

       Сын двадцатого века, человек, которого опалили сталинские репрессии (арест родителей), Великая Отечественная война, другие трудности жизни не сломили Б.Ш. Окуджаву, как и не сломили невзгоды А.С. Пушкина, не убили у этих поэтов веру в торжество любви, долга, благородства, чести. Стихи Окуджавы согревают души читателей, вселяют надежду на лучшее.

       Егоров Вадим Владимирович – советский и российский поэт, бард, автор более 200 песен и около 500 поэтических произведений. Окончил Московский государственный педагогический институт имени В.И. Ленина. Его песни: "Тени на Мойке", "Романс по пути на Чёрную речку","Не пускают за кордон..."возвращают нас к удивительному образу Александра Сергеевича и героям его времени.

«Тени на Мойке»

Возле Пушкинского дома, что на Мойке,

где уже на парапете снег белеет,

птицы стихли, и фундаменты умолкли,

и молчат себе, и прах его лелеют.

Экскурсанты проплывают втихомолку,

еле слышные вопросы задавая,

а по Пушкинскому дому, что на Мойке,

ходят тени и живых не задевают…

 

       Александр Моисеевич Городницкий – учёный-геофизик с мировым именем, поэт-шестидесятник, один из основоположников жанра авторской песни в России. Стихи начал писать еще в школе, а песни – в первых экспедициях. В 1967 году вышел первый сборник поэта – «Атланты». В настоящее время он является автором более 50 книг стихов, песен и прозы. Стихи и песни Александра Городницкого переведены на английский, болгарский, иврит, испанский, немецкий, польский, французский, чешский и другие языки мира, включены в школьные программы.

Цикл «Я вместе с А.С. Пушкиным» в творчестве Городницкого появляется в 60-х годах и создаётся на протяжении всей жизни автора. Уже в ранних стихотворениях Городницкий раскрывает многоплановый образ поэта, его драматическую судьбу:

Причина здесь не в шансах перевеса, –

Была вперед предрешена беда:

Когда бы Пушкин застрелил Дантеса,

Как жить ему и как писать тогда? -

размышляет Городницкий в стихотворении «Поэты» (1969г). Тема рокового поединка затронута и в стихотворении «Мне будет сниться странный сон» (1992г), и в песне «Дуэль» (1971г).

Сгорая, гаснут свечки

В час утренних теней.

Возница к Черной речке

Поворотил коней.

А в песне «Донской монастырь» (1970г) пушкинские персонажи связывают «век гусарской чести» со «вселенскими суетами... века двадцатого»:

Ах, усопший век баллад,

Век гусарской чести!

Дамы пиковые спят

С Германами вместе.

Стихи «Не женитесь, поэты», «Поэты – изгои природы», «Пушкинский дом» украсили пушкинский цикл. Неоспоримы строки Городницкого:

И мы вспоминаем крылатку над хмурой Невой,

Мальчишеский профиль, решетку лицейского сада,

А старого Пушкина с грузной седой головой

Представить не можем; да этого нам и не надо.

(«Старый Пушкин» 1978)

В излюбленном пушкинском жанре дружеского послания бард обращается к поэту:

Сесть бы нам с тобою вместе,

Телевизор засветить,

Посмотреть ночные вести

И спокойно обсудить.

Страшновато нынче, Пушкин,

Посреди родных полей.

Выпьем с горя, – где же кружки?

Сердцу будет веселей.

        Дружба Городницкого с историком Натаном Эйдельманом, автором ряда книг о Пушкине, повлияла на его творчество. Например, живое дыхание пушкинских времен доносят до нас стихи о близких друзьях поэта, о его героических современниках: «Дельвиг» (1995), «Денис Давыдов» (1998), а также поэтическая композиция «Пушкин и декабристы» (1981):

И молвил Пущин: "Все мы в воле Божьей.

Певец в темнице песен петь не может.

Он вольным жил и умер как поэт.

От собственной судьбы дороги нет".

Вновь и вновь возвращаться к поэзии Пушкина призывает нас бард А.М. Городницкий:

Немного проку в вырванной цитате, –

Внимательно поэта прочитайте

И, жизнь прожив, перечитайте вновь.

        Когда в Петербурге отмечали 213 лет со дня рождения «солнца русской поэзии», именно Городницкий назвал поэта родоначальником авторской песни в России и добавил: «Меня все время занимает одна фраза из дневника Анны Петровны Керн, датированная, по-моему, 1824 годом, когда поэт был в ссылке в Михайловском. Керн вспоминает, что Пушкин прогуливался с ней по окрестностям Тригорского и напевал свои стихи на собственные мелодии звучным и сильным голосом. Значит, были мелодии и была манера петь, о чем мы вообще мало что знаем из всяких изысканий по Пушкину»... 

Послание «Мой Пушкин», достойно войти в историю российской пушкинианы:

Дорога к Пушкину идёт издалека.

Тропининский портрет, где с перстнями рука,

В убогой комнатке, напоминавшей келью.  

Отец мой вырезал его из «Огонька»  

И над моей повесил колыбелью.

В мерцании передвоенных лет

Мне видится тот пушкинский портрет,  

Его нередко вспоминаю снова.

Он пережил мороз и артобстрел,

И вместе с нашей комнатой сгорел  

Голодною зимой сорок второго.

И весело позднее было мне,  

Когда, уроки школьные украсив,

Он снова появился на стене  

В нетопленом послевоенном классе.

Мне Пушкин стал подобьем панацей.

Его лицо забуду я едва ли,  

От радостного в парке, где Лицей,

До горестного на Тверском бульваре.

Я шёл всю жизнь за Пушкиным по следу,   

Запоминая каждую деталь, —

От лицеистов дружеской беседы

До слов предсмертных, что услышал Даль.

У края замерзающих морей

Я думаю, свою встречая осень,

Что он меня и старше, и мудрей,

Скончавшийся в неполных тридцать восемь.

Гранит науки с юности грызя,

Не торопясь писать начальству оды,

Я от него усвоил, что нельзя

Зависеть от властей и от народа.

Отплавав в океане много дней,

Перестрадавший от любовной боли,

Я осознал значительно поздней,

Что счастья нет, но есть покой и воля.

О, чтение, — утеха стариков,

Услышавших в окне вороний гомон!

Мой Пушкин, вероятно, не таков,

Каким он представляется другому.

И не беда, что для него я жид, —

Как он писал, и это не смертельно,

Поскольку Пушкин всем принадлежит,

И каждому принадлежит отдельно.

Не потому ли, на исходе лет,

О прожитых годах не сожалея,

Смотрю я вновь на пушкинский портрет,

И в комнате становится светлее.

 

      Поэзией Александра Городницкого заканчивается очерк «Пушкин в музыке», но не заканчивается вечная тема: «Пушкин – феномен мировой культуры».